Буддийская мудрость о насилии и примирении

Аббатство Сравасти расположено всего в часе езды к северу от Спокана, где находится спонсируемый иезуитами университет Гонзага. По словам профессора религиоведения доктора Джона Шевеланда, традиция католических иезуитов на протяжении всей истории выступала за межрелигиозное образование. По его убеждению, что такой диалог имеет решающее значение для понимания мира, д-р Шевеленд пригласил досточтимого Тубтена Чодрона выступить перед смешанной аудиторией студентов и горожан на тему насилия и примирения. Он следил за ее учением с замечаниями с католической точки зрения.

Почтенный Тубтен Чодрон о насилии и примирении

После того, как привел аудиторию в медитация и задав мотивацию, начал Достопочтенный Чодрон. Ниже приводится краткое изложение ее часовой речи.

Мы поговорим о насилии и примирении. Я уверен, что мы все думаем обо всех тех других людях, которые жестоки и неумолимы. Конечно, никто из нас не жесток. Вы пришли сюда, чтобы научиться говорить другим людям, как измениться, верно?

Это уже часть нашей проблемы. Мы думаем, что страдания в мире приходят извне, от других людей. Мы всегда доброжелательны и добры, не так ли? Ладно, время от времени мы злимся, но наша гнев оправдано. Наш гнев исправляет социальные недуги.

Мы думаем, что наше счастье и страдания исходят от других, поэтому мы постоянно пытаемся ориентироваться и манипулировать тем, какими должны быть другие. Но мы не можем контролировать других людей, как бы мы ни старались. Единственное, кого мы можем изменить, это самих себя.

Мы редко заглядываем внутрь себя, чтобы спросить: «Почему я жесток?» У каждого из нас есть свой способ терроризировать других, не так ли? Мы можем спросить: «Откуда берутся мое собственное насилие и жестокость? Или мой собственный гнев? "

В самом деле, гнев во мне. Пока у меня есть гнев, Я собираюсь найти врага. Обычно мы думаем, что враги вне нас, но у нас есть враг только тогда, когда мы видим кого-то как врага, когда мы так навешиваем на человека ярлык.

Когда мы чувствуем, что нам причинили вред, наша стратегия часто состоит в том, чтобы быть подлыми и жестокими по отношению к другому человеку, пока он не решит, что мы любящие и добрые, и что мы правы. Это тоже наша национальная политика, не так ли? Мы будем бомбить вас, пока вы не поймете, что мы хорошие и добрые, и не будете смотреть на вещи по-нашему. Эта стратегия когда-либо работала, лично или на национальном уровне? Как только кто-то испытывает страдания от наших рук, он не будет считать нас добрыми. Точно так же, если кто-то причиняет нам вред, мы не считаем его добрым. Мы можем запугать людей или одолеть их, но это не значит, что мы им понравимся.

Вот почему Его Святейшество Далай-лама говорит, что если вы собираетесь быть эгоистом, будьте эгоистичны с умом и заботьтесь о других. Если мы причиняем вред другим, нам приходится жить с несчастными и несчастными людьми, а жить с несчастными людьми не весело. Но если мы заботимся о других, они счастливы, и это делает нас счастливыми.

Когда мы видим, что взаимозависимы с другими людьми, мы видим, что наше счастье тоже взаимозависимо.

Мы живем во взаимозависимом мире. На самом деле, сейчас мы больше зависим от других людей, чем когда-либо в истории человечества. В старину люди выращивали себе еду, шили себе одежду, но сегодня это не так. Все, что у нас есть и что мы делаем, происходит благодаря усилиям других людей. Почему мы думаем, что нам не нужны другие люди? Это так нереально. Нам трудно признать нашу зависимость от других, и в нашей эгоцентризм, редко когда-либо думать, чтобы сказать спасибо.

Мы живем во взаимозависимом мире; поэтому доброта и сострадание являются противоядием от насилия и ключом к примирению.

Иногда люди думают, что если вы добры и сострадательны, другие люди воспользуются вами. Мы думаем, что нужно защищать и защищать себя, что быть добрым небезопасно.

Нам нужно посмотреть, что такое сострадание. Быть сострадательным не означает, что вы перегибаете палку и позволяете людям пользоваться вами. Сострадание — это желание, чтобы другие были свободны от страданий и причин страданий. Любовь – это желание людей иметь счастье и причины счастья. Так что желаем другим добра. Что небезопасного в том, чтобы желать другим добра?

Сострадание и доброта также не означают, что мы делаем все, что хотят все. Мы должны думать о том, что такое счастье, что такое страдание и каковы причины того и другого. Иногда, когда вы действительно заботитесь о ком-то, вам приходится делать то, что ему не нравится. Родители это прекрасно знают. Быть добрым и сострадательным — это не значит выиграть конкурс популярности — на самом деле это может быть довольно сложно. Сострадание требует много внутренних сил, и вы должны думать о долгосрочной перспективе. Сострадание не для слабаков.

Я думаю, что насилие — это глупо. Его Святейшество Далай-лама говорит, что насилие старомодно. Да, насилие приносит много денег и хорошо для экономики, но насилие — это то, что делают младенцы, когда не добиваются своего. Насилие — это то, что делают животные, когда дерутся из-за куска мяса. У нас есть человеческий разум, и мы не должны использовать его для создания лучшего оружия.

Насилие действительно беспощадно. Вы злитесь, что-то возникает в вашем уме, вы не пытаетесь контролировать это и вымещаете это на других. Это полное отсутствие внутренней силы и мужества — мужества держаться и пытаться действительно слушать кого-то, кто отличается от вас.

Я хотел бы прочитать, что Будда сказано об этом в Дхаммападе.

Когда мы крепко цепляемся за такие мысли, как «Они причинили мне вред, они плохо обращались со мной, они приставали ко мне, они ограбили меня»,
Мы поддерживаем ненависть.

Если мы полностью освободимся от таких мыслей, как «Они причинили мне вред, они плохо обращались со мной, они приставали ко мне, они грабили меня», ненависть побеждена.

Ненависть побеждается не ненавистью, а готовностью любить.
Это вечный закон.

Разве у всех нас нет примера в голове? «Они причинили мне вред. Они плохо обращались со мной. Они приставали ко мне». Мы можем продолжать и продолжать рассказывать об ужасных вещах, которые другие люди сделали с нами. Мы крепко держимся и даже создаем идентичность вокруг них, и наши сердца наполнены ненавистью. Мы можем хранить ненависть десятилетиями. Мы думаем, что наказываем людей, ненавидя их, но знаете что? Они не обращают внимания. Они отлично проводят время. Когда мы держим обиды, кто страдает? Мы делаем. Мы можем держаться за страдание годами и годами. И мы учим детей ненавидеть, потому что, когда родители затаили обиду, дети тоже учатся это делать.

Прощение — это отпустить гнев и ненависть. Это не значит, что вы говорите, что то, что сделал другой человек, нормально. Это может быть нехорошо, но вы прощаете, потому что хотите быть счастливым, и понимаете, что держитесь за гнев и обиды делают вас и окружающих вас людей несчастными. Вы даже можете посмотреть на такие зверства, как Холокост, и простить. Это не значит, что вы забываете, но вы можете простить.

Когда мы прощаем других, в наших сердцах царит мир. Примирение и прощение должны начаться с того, что мы осознаем наш собственный внутренний процесс и осознаем, как Будда сказал, что ненависть не побеждается ненавистью. Его побеждает любовь и желание добра другим.

Люди, причинившие нам вред, делали то, что делали, потому что пытались быть счастливыми и не понимали причин счастья. Так что на самом деле нам имеет больше смысла смотреть на людей, которые причинили нам вред, и желать им счастья. Если бы они были счастливы, они бы вели себя по-другому, и мы были бы бенефициарами.

Истинное сострадание думает: «Разве не было бы замечательно, если бы у этого человека был внутренний покой, если бы он нашел способ использовать свои особые творческие способности на благо общества, если бы он мог сделать свою жизнь значимой. Разве это не было бы чудесно?» Желать им добра таким образом имеет большой смысл.

Так что это вещи, о которых нужно думать, и это включает в себя некоторый глубокий самоанализ, реальный взгляд на нашу жизнь и задавание себе некоторых серьезных вопросов. Это требует много мужества и внутренней силы, но это действительно окупается.

Ответ на: Достопочтенный Тубтен Чодрон, «Буддийская мудрость: насилие и примирение»

30 апреля: 7:00–9:00, Юридическая школа Гонзага.
Джон Н. Шевелэнд, доктор философии, факультет религиоведения Университета Гонзага

Благодарность. Прежде всего позвольте мне выразить благодарность вам, почтенный, и другим монахиням и ученицам аббатства Сравасти, которые совершили поездку в Гонзагу из Ньюпорта. Мы очень рады вашему визиту. Межконфессиональные диалоги обычно находят свой первый и самый большой импульс в дружбе, а не в мире идей и концепций. Мы надеемся увидеть вас здесь еще много раз, как учителя, но и как друга.

Я хотел бы высказать три замечания, и сделать это как можно быстрее, чтобы у нас было достаточно времени для того, что обещает стать стимулирующим периодом вопросов и ответов. Во-первых, римско-католическое и иезуитское обоснование межконфессионального диалога; во-вторых, мудрость, которую христиане могут извлечь из буддийского понимания непостоянства; и, наконец, призыв к солидарности перед лицом насилия.

1. Ностра Аетате и общие собрания 34 и 35Можно с уверенностью сказать, что 50 лет назад вряд ли можно было представить, чтобы знаменитого автора и учителя буддийской мудрости можно было пригласить для выступления в римско-католическом университете. Вот и мы сегодня, в 2008 году, все еще перевариваем недавний визит папы в США и все еще различаем форму и контуры «кафоличности» во многих католических колледжах и университетах по всей стране. То, что мы здесь сегодня, в этом университете и в этом зале с этим спикером, в значительной степени связано со Вторым Ватиканским Собором в 1960-х годах. Второй Ватиканский собор представлял собой серьезный сдвиг парадигмы внутри католической общины, сдвиг, благодаря которому она начала понимать себя как «всемирную церковь» с диалогической структурой; с сообщением, которое оно пророчески говорит миру, но также и с сообщением, которое само должно критически учиться у мира. Далекая от того, чтобы быть богом забытой сферой, Церковь рассматривает мир как партнера в общей цели гуманизации и единства. Это было, по сути, обновленным выражением уверенности в взаимодополняемости веры и разума. Так и должно было быть, ибо, как известно, в первом абзаце Gaudium et spes или Пастырской конституции Церкви в современном мире: «Радости и надежды, печали и тревоги людей этого века, особенно тех, кто бедны или каким-либо образом страдают, это радости и надежды, печали и тревоги последователей Христа. Действительно, ничто подлинно человеческое не находит отклика в их сердцах (GS, #1). Гуманизирующее влияние Церкви на мир породило затем удивительное заявление об уважении к другим религиям. Другой ключевой документ Совета, Nostra Aetate или Декларация об отношении церкви к нехристианским религиям, утверждает, что человеческая семья во всем своем религиозном разнообразии объединяется в своей общей борьбе с вопросами первостепенной важности, такими как «кто я», «что такое хорошая нравственная жизнь», «какое значение имеют страдание и смерть»? Затем, чтобы подогреть наш аппетит, Nostra Aetate предлагает следующие чрезвычайно краткие, но провокационные комментарии о буддизме:
   

   Буддизм в его различных формах осознает радикальную недостаточность этого изменчивого мира; она учит тому, как люди в благочестивом и уверенном духе могут либо обрести состояние совершенного освобождения, либо достичь, своими собственными усилиями или с помощью высшей помощи, высшего просветления. Точно так же и другие религии, встречающиеся повсюду, пытаются противостоять беспокойству человеческого сердца, каждая по-своему, предлагая «пути», включающие учения, правила жизни и священные обряды. Католическая церковь не отвергает ничего истинного и святого в этих религиях. Она с искренним благоговением относится к тем образам поведения и жизни, к тем заветы и учения, которые, хотя и отличаются во многих аспектах от тех, которых она придерживается и излагает, тем не менее часто отражают луч той Истины, которая просвещает всех людей. Действительно, она провозглашает и всегда должна провозглашать Христа «путь и истину и жизнь» (Ин. 14:6), в ком люди могут найти полноту религиозной жизни, в ком Бог примирил все с Собою (# 2).

   Перенесемся в 1995 год. Общество Иисуса собирается в Риме на свою 34-ю Генеральную Конгрегацию, чтобы определить своего нового Генерального Настоятеля и подготовить собственный набор документов, с помощью которых оно намеревалось «прочитать знамения времени». Среди этих признаков был Межрелигиозный диалог. Пятый Указ, озаглавленный «Наша миссия и межрелигиозный диалог», представляет собой самое решительное заявление РК по этому вопросу, о котором я знаю. Иезуиты ответили на неоднократную просьбу Папы Иоанна Павла II к Обществу сделать межрелигиозный диалог приоритетом, трезво признав, что в глобальном сообществе, где христиане составляют менее 20 процентов населения, необходимо сотрудничать друг с другом для достижения общих целей. . Более того, иезуиты обращают свой взор на «Другого» не в соперничестве, а в сотрудничестве. Они написали:

   В контексте разделяющей, эксплуататорской и конфликтной роли, которую религии, включая христианство, играли в истории, диалог направлен на развитие объединяющего и освобождающего потенциала всех религий, тем самым показывая значимость религии для человеческого благополучия, справедливости и мир во всем мире. Прежде всего, нам нужно позитивно относиться к верующим других религий, потому что они наши ближние; общие элементы наследия и наши человеческие интересы заставляют нас устанавливать еще более тесные связи, основанные на общепризнанных этических ценностях. . . . Быть религиозным сегодня — значит быть межрелигиозным в том смысле, что позитивные отношения с верующими других конфессий являются требованием в мире религиозного плюрализма» (№ 130).

   Быть религиозным сегодня значит быть межрелигиозным — давайте на мгновение задумаемся над этим.

   Ранее этой «Весной» [специальный термин, который никто из нас не знает!!!] иезуиты снова встретились в Риме, чтобы определить нового генерала-настоятеля и подготовить еще один пакет документов. Папа Бенедикт XVI поручил им продолжать это межрелигиозное призвание, основанное в 1995 году, и делать это, ставя одну ногу в центр христианской веры, а другую - на окраины, занимаясь религиозным другим. Голосование состоялось, и оно единодушно: один Ватиканский собор, две Генеральные конгрегации и два Папы заявляют: межрелигиозный диалог о знамениях нашего времени составляет основу католической идентичности.

   Многие формы насилия, о которых мы читаем, видим по телевизору и, возможно, сталкиваемся с ними сами, являются неизбежным признаком этого времени. Чему христиане могут научиться у своих буддийских братьев и сестер по этому неприятному вопросу? Как, конкретно, христиане могут мыслить межрелигиозно через свое ученичество.

2. Конкретные диалоги религиозного опыта:
   1. Непостоянство и идеология.Это может быть очевидным моментом, но Буддапризыв к внимательности, хотя и является основой буддийского пути, на самом деле является талантом, которым обладают немногие из нас. Если я приму Буддаприглашение исследовать или проанализировать мой разум — его работу, его спонтанные реакции, его привычные наклонности, его дуалистические наклонности — я могу начать осознавать, что причина моего страдания не «там», а скорее «здесь», в способ, которым я выбираю реагировать и привыкать к реакции. В частности, концепция непостоянства может способствовать осмысленной оценке и критике обычного человеческого опыта и может побудить нас глубже заглянуть в наши сердца и умы. Непостоянство означает, что в сансаре или циклическом существовании все вещи преходящи, все вещи меняются мгновение за мгновением, каждое имеет свои собственные причины и отношения зависимости, и из-за этого наша привычка цепляться и цепляется к мимолетным вещам более чем немного абсурдно.
   2. Некоторые конкретные примеры непостоянных реальностей включают чувственные желания и их достижение, погоню за славой, властью или признанием и их достижение, наши Просмотры и мнения, независимо от того, насколько хорошо они аргументированы или выражены, и в нашем контексте сегодня вечером мы могли бы особенно подумать о непостоянстве несправедливых отношений и иерархии власти, включая групповую идентичность и то, как они обусловливают наши представления о себе и других, и очень часто производить идеологии в массовом масштабе, которые функционируют как почва, из которой прорастают невыразимое насилие и страдания. Будда настаивал на том, что величина или объем моего достижения непостоянных реальностей никоим образом не удовлетворяет желание, побуждающее меня привязанность им. Боль остается. Неудовлетворенность сохраняется. Не зная о своем невежестве, я все больше и больше пью из колодца жажды и разочарования. Дхаммапада, или Изречения Будда, хорошо об этом говорит:
      

      Даже с дождем золотых монет
      Удовлетворение можно найти среди чувственных удовольствий.
      «Чувственные желания мало приятны, это страдание».
      Зная это, мудрый
      Не получает удовольствия
      Даже для райских чувственных удовольствий.
      Тот, кто восхищается окончанием страстное желание
      Является учеником полностью просветленного. (XIV: 186-87)

      Эти два стиха выделяют чувственные удовольствия как примеры непостоянства. Мы можем указать на другие примеры. Доктрина непостоянства дает нам некоторую уверенность в нашем действительном жизненном опыте, объясняя причины и Условия нашего горя, нашего разочарования и разочарования. Что бы наш самый заветный Просмотры выглядеть — как будут выглядеть наши идеологии — когда они пройдут через очищающее пламя непостоянства? Можем ли мы цепляться за них чуть меньше; Можем ли мы ослабить мертвую хватку в отношении того, кто находится в своей группе, а кто не считается во внешней группе? Наша задача как личностей, у каждого из которых есть эго, и, по сути, как групп с коллективным групповым эго («мыго») состоит в том, чтобы пересмотреть основные предположения нашей группы, наши предполагаемые потребности, соответствие тому, что мы просто принимаем как должное в отношении самих себя. , наша группа (какой бы она ни была) и «другие». Являются ли эти предположения пустыми, лишенными смысла, сфабрикованными? То, что мы можем считать само собой разумеющимся стабильным, на самом деле может быть глубоко неустойчивым, изменчивым и, если его понять, причиной страдания, как нашего собственного страдания, так и страдания окружающих нас людей.

3. Солидарность:Наконец, несколько слов о солидарности. Если такие буддийские принципы, как непостоянство, могут помочь небуддистам переоценить свою групповую идентичность и привязанности, что может предложить буддизм вместо них? Христиане знают, что Иисус классным образом обобщил еврейский Закон и пророков в двух заповедях любви: любви к Богу и любви к ближнему. Из учения Иисуса совершенно ясно, что понятие «ближний» в любви к ближнему безгранично, безоговорочно, не знает границ пола, расы, этнической принадлежности или религии, но вместо этого, как писал апостол Павел, предполагает все лица как члены одного и того же тело, все из которых страдают от деградации, когда один член деградирует. Павел пишет в 1 Коринфянам:
   

   Есть много частей, но одна тело. Не может глаз сказать руке: «ты мне не надобна», также и голова ногам: «ты мне не надобна». Наоборот, части тело которые кажутся более слабыми, незаменимы, а те части тело то, что мы считаем менее почетным, мы наделяем большей честью. . . . Бог так устроил тело, воздавая большую честь низшей части, чтобы не было разлада в тело, но чтобы все члены одинаково заботились друг о друге. Если страдает один член, страдают все вместе; славится ли один член, все вместе радуются (1 Кор. 12:20-26).

Однако, как мы слишком хорошо знаем и как отмечают иезуиты в своем Декрете о межрелигиозном диалоге, сами христиане были и остаются активными проводниками разделения, эксплуатации и насильственных конфликтов. Нам не нужно долго или далеко искать свидетельства того, в какой степени мы менее чем полностью оценили заповедь любить наших ближних, молиться за тех, кто преследует нас, и относиться ко всем людям с их Богом данным достоинством и благородством как к творениям. которых Бог создает, заключает с ними заветы и искупает как членов тело Христа. Может ли очень существенное христианское требование ненасилия быть вдохновлено, оживлено, посеяно и сосредоточено в диалоге с буддийскими братьями и сестрами?

Позвольте мне закончить еще несколькими стихами, на этот раз из книги Шантидевы. Руководство по Бодхисаттва Образ жизни, классический автор 8-го века и текст из традиции Махаяны, который дает инструкции о том, как стабилизировать ум от невзгод и неправильные взгляды, осознавать фундаментальное равенство себя и других и адекватно реагировать с состраданием.

90. Следует размышлять сосредоточено на равенстве себя и других следующим образом: «Все одинаково испытывают страдание и счастье. Я должен заботиться о них так же, как и о себе».

91. Так же, как тело, со своими многочисленными частями от деления на руки и другие члены, должен охраняться как единое целое, так и весь этот разделенный, но неделимый по своей природе мир должен страдать и быть счастливым.

92. Хотя страдание во мне не причиняет страданий телам других, тем не менее я нахожу их страдание невыносимым из-за привязанности, которую испытываю к себе,

93. Точно так же, как я не могу испытать в себе чужое страдание, ему тяжело переносить его страдание из-за его привязанности к себе.

94. Я должен рассеять страдания других, потому что это страдание подобно моему собственному страданию. Я также должен помогать другим из-за их природы как существ, которые подобны моему собственному существу.

95. Когда счастье одинаково нравится мне и другим, что во мне такого особенного, что я стремлюсь к счастью только для себя?

Пусть христиане принимают близко к сердцу буддийскую мудрость, где бы и в ком бы они ни встречались с ней, ибо верно, что «радости и надежды, печали и тревоги человечества, особенно тех, кто беден или каким-либо образом страдает, являются именно радостями и надежды, печали и тревоги последователей Христа».